В порядке изгнания демона словесного запора вернусь мыслями в тот майский день, когда я встретил бабу с варёными котятами, ибо он выдался богатым на события.
Для начала, я объел бедную студентку, ожидая встречи с научруком. Родители собирались в универ по каким-то своим делам и заодно подбросили меня. Вышло так, что мой кошелёк остался дома; с собой, помимо ключей и телефона, была только мелочь на дорогу в два конца, сигареты и два билета на «Письма Вертинского».
В первый и, вероятно, последний раз я предавался ещё не запрещённому тогда удовольствию: курил на скамейке посреди факультетского двора. Ко мне подсела довольно симпатичная студентка, мы разговорились обо всякой психосоматике… и, короче, я её объел на полшоколадки и глоток колы. Это и спасло мой вечер, ведь заехать домой я уже не успевал.
Уладив дела на кафедре, я сразу поехал на станцию «Чернышевская», чтобы встретиться там с Генриеттой. Кроме неё, никто не рискнул составить мне компанию. Да я и сам не знал, чего ждать от неизвестного театра «Карамболь», дающего представления в концертном зале клуба.
Сомневался я напрасно: для этого зрелища лучше места не найти. Полумрак, красные стены, лестницы с ковровыми дорожками заранее готовят к погружению в воссозданный декаданс (привет эмигрантам, свободный Париж, - вокруг блеск, а в карманах шиш).
Такого шоу я хотел давно. Надрыва было столько, что хоть ложкой ешь. За него можно было простить даже микрофоны, создающие эффект фанеры, даже нудные связки между песнями. Стрельба в потолок, залитые водкой сорочки, танцы с матросами, ну вы понели. Плюс белые клоуны и «сиамские кошечки» в лучших традициях кабаре.
Китч китчем, а некоторые песни без всякой иронии пробирали. Вот выходит на сцену босоногая актриса в белой рубахе и начинает – сама ни дать ни взять кающаяся грешница – петь про то, как хоронили Магдалину. И всё, попался, не будешь уже прежним.