Неведомая ёбаная инфекция, продержавшись без малого три недели, наконец, попустила, и я вышел на работу. Из лаборатории босс отправил меня на выставку в Ленэкспо, чтобы я поучился у коллеги представлять продукцию.
Как выяснилось, стенд наш успехом не пользовался. За всё время, что я там был, ни одна живая душа не попросила обвешать её датчиками и обмазать контактным гелем. Пришлось мне самому изображать любопытного посетителя, чтобы мастер-класс состоялся.
Другие экспонаты и вправду были эффектнее. Неподалёку работал трёхмерный принтер, медленно отливая из пластмассы хуёвинку. Рядом лежали готовые изделия: макет дома, череп без нижней челюсти, безделушки причудливых форм и даже корпус для ещё одного такого же принтера. Поверхность у них была слоистая, как срез древесины. Был там и зелёный свисток с катающимся внутри шариком. Я удивился: как же удалось "напечатать" этот шарик, чтобы он не прилип к внутренней стенке? Мне ответили, что его отковырнули отвёрткой.
У белорусов была модель квадрокоптера. Жаль, что не действующая.
С финского стенда все внаглую таскали фазеровские конфеты и печенье. Лишь я, святоша, сделал вид, будто вдумчиво рассматриваю брошюры. Пока я ловил момент, чтобы беспалевно запустить руку в вазочку, ко мне подошла девушка в свитере с оленями и спросила, что меня интересует. "Нанотехнологии", - глянув на брошюры и чувствуя себя школотой, ответил я. Тогда она спросила, говорю ли я по-английски. Убедившись, что говорю, она подозвала своего товарища-финна. Разговаривать на иностранном языке о вещах, в которых не разбираешься, легче, чем на родном: не ощущаешь себя так остро профаном и чужаком. Да и есть надежда, что смороженные тобой глупости спишут на языковой барьер. В общем, порасспрашивал я дядю финна, да и свалил, прихватив печеньку. Печенька оказалась ржаным сухариком.
Когда я вернулся к нашему стенду, коллега уже попрятал экспонаты. Мы дезертировали, не дождавшись часа закрытия.